Проснулась утром в середине февраля в Мемфисе на высокой кровати, с которой или слезать боком, или спрыгивать; в доме, забронированном через airbbnb. Владельцем был местный житель, показавшийся мне сначала чудаковатым стариком. Потом выяснилось, что ему всего сорок с хвостиком, но он ссутулился, оброс седоватой клочковатой бородой, нацепил толстенные очки и умело создавал впечатление человека лет на двадцать старше. Сообщил, что мечтает о путешествии в Европу и Африку.
- Все думают, что я сумасшедший, - с этими словами он ударил себя ладонью по голове, показывая, насколько именно сумасшедшим его считают, - потому что я хочу поехать в Израиль и Судан. Хочу переходить там через границу, но не хочу делать этого с американским паспортом, это может быть опасно, поэтому планирую сначала приобрести паспорт другой страны… В России мечтаю побывать в Мурманске и Чиченя - как вы это произносите? Чечня? Мурманск - это ведь ваш самый северный порт!
Я спросила, всегда ли он жил в Мемфисе или путешествовал. Он так старообразно выглядел, что я чуть было не спросила, был ли он знаком с Пресли.
Он ответил, что побывал в разных штатах США. Жил в Миссури и Оклахоме. Потом вернулся в Мемфис.
- Видите? Поэтому я сумасшедший. Я не выношу климат в Мемфисе, с июля по сентябрь у нас бывает под 100F каждый день без перерыва, и это бы еще ничего - я был в жару в Аризоне, там хоть сухо, а здесь эта влажность, от которой я задыхаюсь!
Его отцу 87 лет, и в эти дни он болел и лежал в госпитале. Ночью хозяину пришло сообщение с пульта охраны о том, что к отцу кто-то попытался вломиться в дом, он позвонил в полицию и поехал туда сам, когда приехал, взломщика уже не было, ничего не пропало.
- Тот район города стал плохим.
Мемфис понемногу восстанавливают, сказал. Несколько лет назад все было еще хуже.
Все два дня, что я была в Мемфисе, лил дождь. Подсознательно казалось, что на улице холодно: привычная реакция русского человека на серое небо и потоки воды за окном. Но на самом деле в джинсах, шлепанцах и футболке снаружи было вполне комфортно, не меньше плюс 25С. Если не обращать внимания на ливень.
В 10 утра я уже кружила на машине по улицам даунтауна возле отеля Пибоди, где ежедневно в 11 утра и в 5 вечера по красной дорожке от лифта к фонтану в центре лобби маршируют живущие в отеле утки. Этих знаменитых уток мне посоветовал посмотреть мужик из городишка Виксбург, в который я заехала на пару часов по пути в Мемфис из Нового Орлеана. Он еще советовал съесть свиных ребрышек в ресторане Rendevouz рядом с отелем, но этот кулинарный поход я решила пропустить, потому что не верю в американскую ресторанную еду в принципе. Эти люди не были в Италии и не знают, насколько хороша еда бывает.
Уток оказалось всего пять, они целенаправленно проследовали от лифта к фонтану, привычно не обращая внимания на вспышки фотоаппаратов - точ в точь как звезды кино. Специальный церемонимейстер замыкал шеренгу и потом прочитала нам маленькую лекцию об истории появления в "Пибоди" уток. Сувернирный магазин на первом этаже был забит разными товарами с утиной темой, на стенах висели фотографии звезд и президентов, останавливавшихся в отеле.
С моста над рекой Миссиссипи был виден густой туман, поднимавшийся над водой - стоявшие на реке корабли казались плавающими в воздухе, ополовиненными этим туманом, из которого виднелись только верхние палубы и трубы.
Почти сразу, посередине моста, мелькнула табличка “Добро пожаловать в Арканзас - Природный штат". Каждый штат в Америке имеет свое прозвище, слоган или выражение, которым гордится и о котором пишет на приграничных биллбордах. Штат Миссиссиппи, например, это "страна магнолий", которая "ощущается, как приезд домой". Штат Теннесси, в котором расположен Мемфис - это "штат добровольцев". Флорида - "солнечный штат". Оклахома - "Оклахома ОК" и "индеанская Америка". У Техаса официальных слоганов штук пять. В США вообще очень много слов и слоганов повсюду - на щитах, на домах, на вещах, на номерных знаках. Когда автоматически читаешь все подряд, этот поток информации немного утомляет, как навязчивая реклама.
Арканзас оказался ровным, как доска, и затопленным примерно по колено. Я ехала на север по I-55, слева и справа были поля, еле различимые за стеной дождя. В широкой неглубокой канаве на разделительной полосе лежала съехавшая туда белая легковушка, мигала фарами - я проехала мимо, решив, что толковой помощи от меня все равно не будет. Помята она не была, так что водитель вряд ли пострадал.
Потом справа появился указатель: "Jeriho - 1 миля". Мне понравилось название - Иерихон! - и я свернула и поехала по боковой дороге. Она шла сначала параллельно трассе, потом повернула под прямым углом в поле. Слева высилось высокое, странное черное строение, смутно вызывающее в памяти слова “силосная башня”. Это была узкая башня, откуда свисали какие-то лохмотья. Должна прекрасно смотреться на краю кладбища в свете луны, но и на пустом поле сквозь пелену дождя выглядела неплохо.
На углу у Иерихона (население 184 чел) я так долго фотографировала указатель, что приехал чернокожий мужик на джипе и стал приветливо улыбаться, имея в виду помочь. Я сказала, что все прекрасно и я турист, он покивал головой изумленно и уехал с явным сомнением.
Jericho - несколько десятков домов разной степени убогости, с мокнущими на улице детскими игрушками, придорожными колючими кустами, веревками для белья, на которых висели какие-то пакеты… Позже выяснилось, что в американские новости арканзасский Иерихон попадал ровно один раз - когда местный начальник полиции в зале суда попытался застрелить местного шефа пожарной бригады. История развивалась так: иерихонские полицейские установили на своей единственной дороге знак ограничения скорости - где-то в кустах, все как полагается - и так увлеклись выпиской штрафов, что часто никого не оставалось в отделении полиции, чтобы отвечать на вызовы, потому что все три человека сторожили на дороге. В какой-то момент они дважды за день выписали штраф шефу местной пожарной бригады, торопившемуся по своим делам. Мало того, во время разбирательства в зале суда по поводу этих штрафов в тот же день полицейские так рассвирепели, что выстрелили пожарнику в спину. Того увезли с тяжелым ранением в госпиталь, но ордер на арест судья выписал на него, а не на стрелявшего полицейского. Тогда в знак протеста уволилась вся пожарная бригада. Это была такая идиотская история, что Иерихон немедленно прославился, попав в федеральные новости как город с самым коррумпированным полицейским участком страны.
На улицах не было никого, да и улиц, считай, не было, кроме маленького старого шоссе, проходившего через городок насквозь. Одноэтажный деревянный дом - местный магазин и почта - стоял закрытым. Свернув на очередной проселок и проехав через очередное поле, я вернулась на I-55.
Через тридцать километров пейзаж по-прежнему напоминал картофельные поля под Можайском в середине осени. Я ехала по указателям и gps, - они вели меня к дому детства Джонни Кэша. За полгода до этого я прочитала его автобиографию - там довольно большой и чуть ли не самый интересный кусок посвящен его нищему детству в колонии Дайес и работе на хлопковых полях.
Семья Кэшей уехала из Дайеса в конце 50-х. Дом медленно разрушался, но Кэш стал мегазвездой, и дом выкупил Арканзасский университет, чтобы сделать там музей. Сейчас музей - это сам дом плюс экспозиция в центре Дайеса, рассказывающая об устройстве этой колонии как места, куда потерявшие во время Великой Депрессии работу родители могли переехать с детьми, чтобы самостоятельно себя обеспечивать, крестьянствуя на предоставленных правительством участках размером в 20 акров (1 акр - примерно 40 соток, то есть на семью выдавали около 8 гектаров земли). Колонистов отбирали тщательно, с помощью специального опросника, и они были обязаны выращивать определенные культуры. Им предоставлялся не только участок, но и дом с мебелью. Все в кредит, но с отсрочкой первого платежа в несколько лет. На открытие колонии приезжала жена президента Элеонора Рузвельт.
В туристическом центре Дайеса я заплатила 10 долларов за экскурсию и стала ждать гида. Пока ждала, пришел еще один экскурсант - длинноволосый высокий раздолбай, который возвращался в родной Миссури из Нового Орлеана после карнавала и решил заехать к Джонни Кэшу по дороге. Пришел гид, загрузил нас в то, что в России было бы “пазиком”, а здесь было автобусом с надписью “Арканзасский университет”, и мы поехали по грунтовой дороге сквозь пелену дождя по пустым унылым полям вдаль, и ехали минут пятнадцать.
- Во времена Кэша вдоль всей этой дороги стояли домики, - сказал гид из-за руля. - Потом часть семей уехала. Кто-то просто бросил все от лени, кто-то решил, что идея колонии слишком социалистическая и им не подходит, кто-то не смог выплатить долг, часть домов снесли, потому что они превратились в руины…
Еще сказал, что в Арканзасе чуть ли не ежемесячно случаются “малюсенькие землетрясения”, отчего фундаменты портятся и уходят в землю.
- У вас так же плоско и голо? - спросила я у миссурийца.
Тот заявил, что в Миссури очень красиво, холмы и леса, как настоящий патриот.
Вдали показался маленький белый дом, стоявший на кирпичных столбиках и окруженный проволочной оградой. Рядом была табличка о том, что это дом детства Джонни Кэша в “Исторической колонии Дайес”.
В США все, что старше 50 лет, получает статус “исторического”. Historical.
Видела в прошлом году в Саванне возле лестницы предупреждение “Historical stairs, use at your own risk” (историческая лестница, используйте под собственную ответственность).
Втроем мы пошли по красной кирпичной дорожке к невысокому чистенькому крыльцу. Вокруг до горизонта не было ни одного живого существа, кроме нас. Меня наполнило ощущение счастья.
Может быть, потому, что когда вживую прикасаешься к чему-то.... ну да, “историческому”, то на секунду чувствуешь то, что происходило там, так ярко, словно это было с тобой. Время твоей жизни будто раздвигается, удлиняясь за счет прошлого, тех лет, когда на самом деле ты еще не существовала.
Мы шли по лужам - ноги скользили в мокрых шлепанцах, приходилось ступать осторожно - и я чувствовала, как любовь и счастье булькают внутри.
С крыльца дверь открывается в гостиную, застеленную ковром с крупными розами - и это реально тот самый ковер, что лежал у Кэшей, на том же самом месте, музейные работники случайно нашли его скрученным в рулон на чердаке. Кроме него, сохранилось только пианино. Остальное университет собирал по окрестным домам, и с помощью младших сестры и брата Джонни Кэша ставил так, как примерно это было во времена их детства.
Пианино миссис Кэш стояло справа у входа. С нотами. В России это явный признак или городского жителя, или недобитого дворянства. Как и фаянсовая раковина с двумя кранами, как и белая эмалированная ванна на ножках - подобного я вообще не встречала в русских деревенских домах, пока в 90-ые не началось коттеджное строительство.
Бедность, чистота и аккуратность. Слева от гостиной находится кухня с встроенной кладовкой, справа коридор, ванная комната и две спальни - родительская и детская. Когда семья переехала в Дайес, детей было четверо, они спали на кроватях по двое. Джонни спал со своим старшим братом Джеком, который погиб в результате несчастного случая с циркулярной пилой в возрасте 14 лет. К тому времени появился еще один брат, он спал на дополнительной кровати в родительской спальне, и он хотел перебраться в комнату к детям, но Джонни не разрешал занимать место Джека.
- Он всю жизнь хранил подушку своего брата и потом отдал ее нам в музей, мы держим ее под стеклом, - сказал гид.
В автобиографии Джонни пишет, что Джек снился ему всю жизнь, причем с годами во сне становился старше, точно где-то за гранью продолжал взрослеть. В тот день, когда произошел несчастный случай - его дернуло на пилу, живот практически распилило пополам, он умер через 8 дней в больнице - Джонни просил его не ходить на работу, а пойти с ним на речку. На фотографии Джек - мальчик с детским лицом, которому не дашь его 14 лет.
Электричество к дому было подведено, но работало только на кухне, в остальных комнатах пользовались керосиновыми лампами. Джонни любил читать по вечерам после работы в поле, и отец ругал его за то, что тот тратит керосин.
- Если хотите, можете обойти дом, - сказал гид с намеком.
Мы с парнем из Миссури торчали в доме из четырех комнат уже минут сорок.
- Следующий этап работы над музеем - восстановление подсобных строений, которые были в 30-40-ые годы. У них тут был свинарник, амбар и прочее, - сказал гид.
В Дайесе в старом здании городской администрации на двух этажах были развешены воспитательные плакаты времен 30-50 годов (“Ешьте фрукты каждый день!”, “Держите зубы чистыми!”), фотографии из школьных альбомов - девушка, за которой ухаживал Кэш в школе, была редкой красавицей, но отвергла его после первого свидания - и дичайшего вида костюмы, в которых Кэш концертировал, брюки-клеш, расшитый орлами мундир, все такое.
- Нет-нет, все в порядке, не спешите, - сказал гид, поигрывая ключами. Официально музей закрывался через 15 минут.
На улице парень из Миссури грузился в свой раздолбанный пикап.
Потом он сделал круг по центральной площади, мимо утопленного скверика с памятником, скамейкой и парой деревьев, и уехал. Радостно прошлепали и сели в свои машины сотрудники музея. Я осталась одна среди тишины и дождя. Достала из багажника булку.
Крупная белая собака, до того стоявшая под навесом с другой стороны площади, трусцой подбежала ко мне и вильнула хвостом.
#Roadside America
#Cotton Country
#Johnny Cash boyhood home
- Все думают, что я сумасшедший, - с этими словами он ударил себя ладонью по голове, показывая, насколько именно сумасшедшим его считают, - потому что я хочу поехать в Израиль и Судан. Хочу переходить там через границу, но не хочу делать этого с американским паспортом, это может быть опасно, поэтому планирую сначала приобрести паспорт другой страны… В России мечтаю побывать в Мурманске и Чиченя - как вы это произносите? Чечня? Мурманск - это ведь ваш самый северный порт!
Я спросила, всегда ли он жил в Мемфисе или путешествовал. Он так старообразно выглядел, что я чуть было не спросила, был ли он знаком с Пресли.
Он ответил, что побывал в разных штатах США. Жил в Миссури и Оклахоме. Потом вернулся в Мемфис.
- Видите? Поэтому я сумасшедший. Я не выношу климат в Мемфисе, с июля по сентябрь у нас бывает под 100F каждый день без перерыва, и это бы еще ничего - я был в жару в Аризоне, там хоть сухо, а здесь эта влажность, от которой я задыхаюсь!
Его отцу 87 лет, и в эти дни он болел и лежал в госпитале. Ночью хозяину пришло сообщение с пульта охраны о том, что к отцу кто-то попытался вломиться в дом, он позвонил в полицию и поехал туда сам, когда приехал, взломщика уже не было, ничего не пропало.
- Тот район города стал плохим.
Мемфис понемногу восстанавливают, сказал. Несколько лет назад все было еще хуже.
Все два дня, что я была в Мемфисе, лил дождь. Подсознательно казалось, что на улице холодно: привычная реакция русского человека на серое небо и потоки воды за окном. Но на самом деле в джинсах, шлепанцах и футболке снаружи было вполне комфортно, не меньше плюс 25С. Если не обращать внимания на ливень.
В 10 утра я уже кружила на машине по улицам даунтауна возле отеля Пибоди, где ежедневно в 11 утра и в 5 вечера по красной дорожке от лифта к фонтану в центре лобби маршируют живущие в отеле утки. Этих знаменитых уток мне посоветовал посмотреть мужик из городишка Виксбург, в который я заехала на пару часов по пути в Мемфис из Нового Орлеана. Он еще советовал съесть свиных ребрышек в ресторане Rendevouz рядом с отелем, но этот кулинарный поход я решила пропустить, потому что не верю в американскую ресторанную еду в принципе. Эти люди не были в Италии и не знают, насколько хороша еда бывает.
Уток оказалось всего пять, они целенаправленно проследовали от лифта к фонтану, привычно не обращая внимания на вспышки фотоаппаратов - точ в точь как звезды кино. Специальный церемонимейстер замыкал шеренгу и потом прочитала нам маленькую лекцию об истории появления в "Пибоди" уток. Сувернирный магазин на первом этаже был забит разными товарами с утиной темой, на стенах висели фотографии звезд и президентов, останавливавшихся в отеле.
С моста над рекой Миссиссипи был виден густой туман, поднимавшийся над водой - стоявшие на реке корабли казались плавающими в воздухе, ополовиненными этим туманом, из которого виднелись только верхние палубы и трубы.
Почти сразу, посередине моста, мелькнула табличка “Добро пожаловать в Арканзас - Природный штат". Каждый штат в Америке имеет свое прозвище, слоган или выражение, которым гордится и о котором пишет на приграничных биллбордах. Штат Миссиссиппи, например, это "страна магнолий", которая "ощущается, как приезд домой". Штат Теннесси, в котором расположен Мемфис - это "штат добровольцев". Флорида - "солнечный штат". Оклахома - "Оклахома ОК" и "индеанская Америка". У Техаса официальных слоганов штук пять. В США вообще очень много слов и слоганов повсюду - на щитах, на домах, на вещах, на номерных знаках. Когда автоматически читаешь все подряд, этот поток информации немного утомляет, как навязчивая реклама.
Арканзас оказался ровным, как доска, и затопленным примерно по колено. Я ехала на север по I-55, слева и справа были поля, еле различимые за стеной дождя. В широкой неглубокой канаве на разделительной полосе лежала съехавшая туда белая легковушка, мигала фарами - я проехала мимо, решив, что толковой помощи от меня все равно не будет. Помята она не была, так что водитель вряд ли пострадал.
Потом справа появился указатель: "Jeriho - 1 миля". Мне понравилось название - Иерихон! - и я свернула и поехала по боковой дороге. Она шла сначала параллельно трассе, потом повернула под прямым углом в поле. Слева высилось высокое, странное черное строение, смутно вызывающее в памяти слова “силосная башня”. Это была узкая башня, откуда свисали какие-то лохмотья. Должна прекрасно смотреться на краю кладбища в свете луны, но и на пустом поле сквозь пелену дождя выглядела неплохо.
На углу у Иерихона (население 184 чел) я так долго фотографировала указатель, что приехал чернокожий мужик на джипе и стал приветливо улыбаться, имея в виду помочь. Я сказала, что все прекрасно и я турист, он покивал головой изумленно и уехал с явным сомнением.
Jericho - несколько десятков домов разной степени убогости, с мокнущими на улице детскими игрушками, придорожными колючими кустами, веревками для белья, на которых висели какие-то пакеты… Позже выяснилось, что в американские новости арканзасский Иерихон попадал ровно один раз - когда местный начальник полиции в зале суда попытался застрелить местного шефа пожарной бригады. История развивалась так: иерихонские полицейские установили на своей единственной дороге знак ограничения скорости - где-то в кустах, все как полагается - и так увлеклись выпиской штрафов, что часто никого не оставалось в отделении полиции, чтобы отвечать на вызовы, потому что все три человека сторожили на дороге. В какой-то момент они дважды за день выписали штраф шефу местной пожарной бригады, торопившемуся по своим делам. Мало того, во время разбирательства в зале суда по поводу этих штрафов в тот же день полицейские так рассвирепели, что выстрелили пожарнику в спину. Того увезли с тяжелым ранением в госпиталь, но ордер на арест судья выписал на него, а не на стрелявшего полицейского. Тогда в знак протеста уволилась вся пожарная бригада. Это была такая идиотская история, что Иерихон немедленно прославился, попав в федеральные новости как город с самым коррумпированным полицейским участком страны.
На улицах не было никого, да и улиц, считай, не было, кроме маленького старого шоссе, проходившего через городок насквозь. Одноэтажный деревянный дом - местный магазин и почта - стоял закрытым. Свернув на очередной проселок и проехав через очередное поле, я вернулась на I-55.
Через тридцать километров пейзаж по-прежнему напоминал картофельные поля под Можайском в середине осени. Я ехала по указателям и gps, - они вели меня к дому детства Джонни Кэша. За полгода до этого я прочитала его автобиографию - там довольно большой и чуть ли не самый интересный кусок посвящен его нищему детству в колонии Дайес и работе на хлопковых полях.
Семья Кэшей уехала из Дайеса в конце 50-х. Дом медленно разрушался, но Кэш стал мегазвездой, и дом выкупил Арканзасский университет, чтобы сделать там музей. Сейчас музей - это сам дом плюс экспозиция в центре Дайеса, рассказывающая об устройстве этой колонии как места, куда потерявшие во время Великой Депрессии работу родители могли переехать с детьми, чтобы самостоятельно себя обеспечивать, крестьянствуя на предоставленных правительством участках размером в 20 акров (1 акр - примерно 40 соток, то есть на семью выдавали около 8 гектаров земли). Колонистов отбирали тщательно, с помощью специального опросника, и они были обязаны выращивать определенные культуры. Им предоставлялся не только участок, но и дом с мебелью. Все в кредит, но с отсрочкой первого платежа в несколько лет. На открытие колонии приезжала жена президента Элеонора Рузвельт.
В туристическом центре Дайеса я заплатила 10 долларов за экскурсию и стала ждать гида. Пока ждала, пришел еще один экскурсант - длинноволосый высокий раздолбай, который возвращался в родной Миссури из Нового Орлеана после карнавала и решил заехать к Джонни Кэшу по дороге. Пришел гид, загрузил нас в то, что в России было бы “пазиком”, а здесь было автобусом с надписью “Арканзасский университет”, и мы поехали по грунтовой дороге сквозь пелену дождя по пустым унылым полям вдаль, и ехали минут пятнадцать.
- Во времена Кэша вдоль всей этой дороги стояли домики, - сказал гид из-за руля. - Потом часть семей уехала. Кто-то просто бросил все от лени, кто-то решил, что идея колонии слишком социалистическая и им не подходит, кто-то не смог выплатить долг, часть домов снесли, потому что они превратились в руины…
Еще сказал, что в Арканзасе чуть ли не ежемесячно случаются “малюсенькие землетрясения”, отчего фундаменты портятся и уходят в землю.
- У вас так же плоско и голо? - спросила я у миссурийца.
Тот заявил, что в Миссури очень красиво, холмы и леса, как настоящий патриот.
Вдали показался маленький белый дом, стоявший на кирпичных столбиках и окруженный проволочной оградой. Рядом была табличка о том, что это дом детства Джонни Кэша в “Исторической колонии Дайес”.
В США все, что старше 50 лет, получает статус “исторического”. Historical.
Видела в прошлом году в Саванне возле лестницы предупреждение “Historical stairs, use at your own risk” (историческая лестница, используйте под собственную ответственность).
Втроем мы пошли по красной кирпичной дорожке к невысокому чистенькому крыльцу. Вокруг до горизонта не было ни одного живого существа, кроме нас. Меня наполнило ощущение счастья.
Может быть, потому, что когда вживую прикасаешься к чему-то.... ну да, “историческому”, то на секунду чувствуешь то, что происходило там, так ярко, словно это было с тобой. Время твоей жизни будто раздвигается, удлиняясь за счет прошлого, тех лет, когда на самом деле ты еще не существовала.
Мы шли по лужам - ноги скользили в мокрых шлепанцах, приходилось ступать осторожно - и я чувствовала, как любовь и счастье булькают внутри.
С крыльца дверь открывается в гостиную, застеленную ковром с крупными розами - и это реально тот самый ковер, что лежал у Кэшей, на том же самом месте, музейные работники случайно нашли его скрученным в рулон на чердаке. Кроме него, сохранилось только пианино. Остальное университет собирал по окрестным домам, и с помощью младших сестры и брата Джонни Кэша ставил так, как примерно это было во времена их детства.
Пианино миссис Кэш стояло справа у входа. С нотами. В России это явный признак или городского жителя, или недобитого дворянства. Как и фаянсовая раковина с двумя кранами, как и белая эмалированная ванна на ножках - подобного я вообще не встречала в русских деревенских домах, пока в 90-ые не началось коттеджное строительство.
Бедность, чистота и аккуратность. Слева от гостиной находится кухня с встроенной кладовкой, справа коридор, ванная комната и две спальни - родительская и детская. Когда семья переехала в Дайес, детей было четверо, они спали на кроватях по двое. Джонни спал со своим старшим братом Джеком, который погиб в результате несчастного случая с циркулярной пилой в возрасте 14 лет. К тому времени появился еще один брат, он спал на дополнительной кровати в родительской спальне, и он хотел перебраться в комнату к детям, но Джонни не разрешал занимать место Джека.
- Он всю жизнь хранил подушку своего брата и потом отдал ее нам в музей, мы держим ее под стеклом, - сказал гид.
В автобиографии Джонни пишет, что Джек снился ему всю жизнь, причем с годами во сне становился старше, точно где-то за гранью продолжал взрослеть. В тот день, когда произошел несчастный случай - его дернуло на пилу, живот практически распилило пополам, он умер через 8 дней в больнице - Джонни просил его не ходить на работу, а пойти с ним на речку. На фотографии Джек - мальчик с детским лицом, которому не дашь его 14 лет.
Электричество к дому было подведено, но работало только на кухне, в остальных комнатах пользовались керосиновыми лампами. Джонни любил читать по вечерам после работы в поле, и отец ругал его за то, что тот тратит керосин.
- Если хотите, можете обойти дом, - сказал гид с намеком.
Мы с парнем из Миссури торчали в доме из четырех комнат уже минут сорок.
- Следующий этап работы над музеем - восстановление подсобных строений, которые были в 30-40-ые годы. У них тут был свинарник, амбар и прочее, - сказал гид.
В Дайесе в старом здании городской администрации на двух этажах были развешены воспитательные плакаты времен 30-50 годов (“Ешьте фрукты каждый день!”, “Держите зубы чистыми!”), фотографии из школьных альбомов - девушка, за которой ухаживал Кэш в школе, была редкой красавицей, но отвергла его после первого свидания - и дичайшего вида костюмы, в которых Кэш концертировал, брюки-клеш, расшитый орлами мундир, все такое.
- Нет-нет, все в порядке, не спешите, - сказал гид, поигрывая ключами. Официально музей закрывался через 15 минут.
На улице парень из Миссури грузился в свой раздолбанный пикап.
Потом он сделал круг по центральной площади, мимо утопленного скверика с памятником, скамейкой и парой деревьев, и уехал. Радостно прошлепали и сели в свои машины сотрудники музея. Я осталась одна среди тишины и дождя. Достала из багажника булку.
Крупная белая собака, до того стоявшая под навесом с другой стороны площади, трусцой подбежала ко мне и вильнула хвостом.
#Roadside America
#Cotton Country
#Johnny Cash boyhood home
Комментарии
Отправить комментарий