Только не открывай

Безумец с ножом в руке шел-шел и подошел совсем близко. Оказалось, что неважно, верит ли человек сознательно, что умрет в следующую секунду. Мозг постоянно занимается отвлекающими маневрами, пытается обмануться и до последнего надеется на лучшее, но остальной организм этими глупостями не занимается, просто в какой-то момент понимает, что доживает последние мгновения, и испытывает тот самый “смертный ужас”, о котором так часто пишут к месту и не к месту. Если бы не общее чувство смазанности и словно сказочности, которое я испытывала в тот вечер, этот ужас, наверное, был бы еще сильнее. Но и так ощущение было сокрушительным - не похожим ни на что испытанное мной раньше или позже.

- Что ты тут делаешь? Где Витя? - спросил он сонным голосом.

Меня хватило только на то, чтобы махнуть рукой в сторону подъезда, и он развернулся и побрел прочь, как лунатик. За ним закрылась дверь. Я добежала до ближайшей пятиэтажки, зашла в холодный тихий подъезд, понажимала кнопки звонков на первом этаже, потом на втором. За одной из дверей горел свет и было слышно, как играют “Битлз”. Несколько минут я постояла под дверью, стесняясь нажать звонок во второй раз и надеясь, что, может, хватит и первой попытки. Посмотрела вниз: на кафельном полу остались трогательные кровавые следы маленьких босых ног, они поднялись по лестнице и вот теперь топтались у двери. Я подумала, что утром хозяева квартиры откроют дверь и подумают: "а, так вот кто звонил ночью!" Еще подумала, что по следам меня легко можно найти, и с моим счастьем убийца как раз по ним и придет, как по хлебным крошкам. Пора было убираться прочь. (Позже выяснилось, что, вернувшись обратно в квартиру и снова потеряв всякую ориентацию во времени и пространстве, латыш приставлял Виктору к горлу нож, требуя рассказать, где я. Иру он так и не заметил, и она мирно проспала до утра.)

На перекрестке удалось остановить первую же машину. Это было такси, водитель попросил, чтобы я не плакала, и помчался вперед. Согласился довезти бесплатно - мои деньги остались в куртке в комнате в дворницкой. По пути к Гансу мы проезжали железнодорожный вокзал. Надежнее было бы выйти и просидеть до утра в зале ожидания, подумала я, но не была уверена, работает ли вокзал ночью, к тому же чувствовала себя слишком усталой для того, чтобы при свете ламп сидеть в жестком пластмассовом кресле до утра. Такси остановилось у знакомой пятиэтажки, водитель пожелал мне удачи. Ганс открыл дверь и расцвел. Сказал:

- Куда же ты уехала! Я же тебе мигал специально!

Марина сидела на одной из кроватей в большой комнате, с интересом глядя в выключенный экран телевизора. Я прошла на кухню и попыталась начать рассказ. Ганс не слушал.

- Мы же с Мариной для Ирки все это изображали. Мы хотели, чтобы они с Виктором свалили, а не ты! Марина не хотела, чтобы Ирка с нами утром увязалась…

Я помахала у него перед носом рукой. Ганс, сказала я, Ганс! Твой сосед по лестничной клетке сошел с ума и пытался меня убить! Ганс ласково улыбнулся.

- Тебе нужно выпить чаю, я налью тебе чаю, садись, выпей чайку!

Тут же на столе передо мной возникла пустая щербатая чашка в цветочек, на плите запыхтел чайник. Ганс что-то уютно бурчал, ища на полках заварку.

В дверь позвонили.

Прошло не больше пары минут с тех пор, как я вошла. У безумного латыша не было автомобиля, я поймала такси и уехала минут через пять-шесть, не больше, после того, как он скрылся в подъезде своей дворницкой. Таксист гнал всю дорогу. Казалось, что даже если он сумел догадаться, что я вернулась назад к Гансу, а не скрываюсь в ближайших дворах, у него не было никакой возможности нагнать меня так быстро. Однако было совершенно ясно, что в дверь звонит именно он. Ганс пошел открывать.
- Кто там? - спросил он.
- Не открывай! - заорала я.
Марина напряглась и подняла голову. Ганс обернулся, сказал мне что-то бессмысленно успокаивающе, точно бабушка расстроенному ребенку, и потянулся рукой к замку. С той стороны двери я слышала неразборчивый мужской голос.
- Не открывай! - закричала я снова.
- Ганс, не открывай! - закричала Марина тоже.

Про себя я отдала ей должное, даже наркотический дурман не помешал ей сделать правильные выводы. Ганс нежно помахал нам рукой и открыл замок.

Очень сосредоточенный и очень мрачный, его сосед вошел внутрь, отодвинув Ганса с пути, как пушинку, стремительно схватил табуретку, на которой до этого сидел Ганс, и попытался снова с размаха обрушить ее на мою голову. Я отпрыгнула в сторону под гансовский возмущенный вопль: “Эй, эй!”. В следующую секунду мы оказались втроем в большой комнате - Ганс валялся в углу, откинутый соседом, на которого до того успел броситься, словно очень отважный, но игрушечный лев. Латыш угрюмо кинул ему: “Ганс, не впрягайся”, после чего ловким движением ножа перерезал шнур, идущий от телефона. Ганс бросился на него снова, и тот снова толкнул его в угол, к пустым книжным шкафам. Потом свободной рукой схватил меня за длинные кудрявые волосы и притянул к себе, занеся вторую руку - с ножом - вверх. “Сейчас он отрежет мне голову”, подумала я и закрыла шею руками с двух сторон. “Сейчас он отрежет ей голову”, подумал, как потом он рассказывал, Ганс. Ноги его ослабели и он осел на пол в ужасе. Латыш махнул ножом - позже на левом запястье я обнаружила тонкий длинный порез с ровными краями, точно прорезанный скальпелем. Не знаю, обошелся ли бы он так же легко, будь на месте руки шея. Следующим взмахом он отрезал мне прядь волос и отошел назад, рассыпая их по паркету и словно любуясь. Ганс, немного окрепнув, опять бросился вперед, я скользнула мимо них и влетела в дальнюю комнату, где на кровати сидели, прислушиваясь, Киевская Оля и Хинди. Оля сразу вскочила и стала держать дверь вместе со мной. Это была крепкая украинская девушка на полголовы выше меня, латыш поломился-поломился с другой стороны, понял, что шансов прорваться нету, и подозрительно затих. Хинди отошел от двери и стал смотреть в окно.
- Он идет сюда по карнизу, - произнес он с научным интересом.
- Ха-ха, - сказала я диким голосом.
- Он упал, - сообщил Хинди.
Ганс жил на третьем этаже, внизу был газон с кустами сирени. Я успела помечтать, чтобы латыш сломал шею или хотя бы ногу.
- Он упал, но поднимается, - произнес Хинди.
Занимался рассвет, было уже почти совсем светло.
- Ха-ха, - подумала я на этот раз про себя; даже в голове смех прозвучал дико. Как такое вообще возможно, думала я.
- Уходим, - сказала Оля быстро, и тут же деловито вытолкала всех в коридор. Я снова держала одной рукой джинсы, те все еще пытались упасть, широкие штанины волочились по полу.
- Уходите? - сказал Ганс, встретив нас у двери. - Правильно. А я останусь, не то он мне всю квартиру разнесет.

Небо было нежно-розовым, на деревьях сияла роса. Я была вполне уверена, что мы столкнемся с убийцей у выхода, но этого не случилось. Видимо, он все еще обходил дом - гансова пятиэтажка была довольно длинной. Оля с Хинди наискосок пересекли двор и скрылись за кустами сирени, я побежала следом. Земля под ногами была влажной. Мы прошли пару дворов, вышли к какой-то стройке, рабочим вагончикам, обнаружили там прораба и других строителей, угостивших нас чаем. Посидели с ними в тепле на ящиках у накрытого клеенкой стола. Время двигалось рывками. Наконец Оля сказала, что пора вернуться и проверить, что происходит.

(продолжение следует.
Первые части здесь и здесь)