В Брюсселе однажды приятель сказал мне, что пока не написан великий роман о городе, города словно и нету. Что таких великих историй не создано про Брюссель, поэтому на эмоциональной карте человечества его не существует. Мы никого там не любим. Шерлок Холмс не искал в Брюсселе преступников, Д'Артаньян не въезжал туда на оранжевой лошади. Единственная история, которую город предлагает приезжему, это Писающий мальчик, а писающего мальчика полюбить сложно.
И вот когда едешь по американским хайвеям, все наоборот. Ты вроде бы просто одинокий турист за рулем арендованной машины, едешь часами по равнинам, заросшим бурьяном в верхней Луизиане и Техасе, или по длинным мостам над болотами и проливами Миссиссипи внизу у Нового Орлеана, один в окружении грузовиков и придорожных плакатов, предлагающих позвонить Иисусу (“Иисус воскрес, подробности внутри” - как было написано на щите возле одной из церквей где-то во Флориде), но при этом все время помнишь все эти истории из книг и фильмов, которые американцы рассказывают о себе последние полторы сотни лет, и едешь словно во всех этих историях и реальностях сразу. Вместе с бандитами из Дикси мафии и ребятами Тома Овертона, призраками шестидесятых годов в бандитских кадиллаках и бьюиках - они мотались из Остина в Новый Орлеан и обратно, грабили банки в маленьких городках, порой по несколько налетов в неделю. Один раз их окружили, и Том уходил пешком по полям, раненый, и его все-таки взяли потом в каком-то амбаре, но почему-то в тот раз не посадили. И здесь же Труман Капоте, едет из своего Нового Орлеана на север, и его "Хладнокровное убийство": двое убийц передвигаются автостопом по стране - из Канзаса во Флориду - и договариваются убить первого водителя, который их подсадит, чтобы забрать его машину. Останавливается какой-то военный, но, приглядевшись к парням, стартует с места и уезжает прежде, чем они успевают забраться в автомобиль. Один из убийц, хохоча, кричит ему вслед: "Удачливый ублюдок!"
Много лет назад однажды я ехала на машине по темной дороге под сильным ветром, где-то в Курской области, и вдруг вспомнила книгу, кончавшуюся словами “... всех нас ждет на обочине дороги военный грузовик с выключенными фарами, в который нам суждено врезаться той, последней, ночью” и сбавила скорость, и почти сразу же за очередным поворотом поперек дороги возникло огромное упавшее дерево. В Луизиане я увидела на площадке с придорожным фастфудом автостопщика с большой белой собакой на поводке, рюкзаком и табличкой "любая мелочь поможет". Сказал, что едет в Калифорнию, нам было по дороге, но я вспомнила двух убийц авторства Капоте и не взяла его в попутчики (хотя это стоило огромного усилия воли), просто отдала ему упакованный завтрак из "КФС". Вполне может быть, что книги несколько раз спасали мне жизнь.
В маленьких городах, пока пытаешься уснуть в своем номере за хлипкой дверью мотеля, неподалеку всегда гудит паровоз - длинные грузовые поезда медленно едут через всю Америку, в каждом старом городке есть железнодорожная ветка. Пассажирские почти не ходят, зато грузовых много, и они длиной в мили - стоишь пятнадцать минут и ждешь на переезде, пока десятки расписанных граффити вагонов продребезжат мимо. Неудивительно, что все эти бродяги О'Генри ездили на них, забраться на такой поезд проще простого, он идет почти со скоростью пешехода. Часто просто стоит и чего-то ждет в полях, выглядя при этом как арт-объект в стиле постпанка.
Есть классическая кантри-песня, начинающаяся словами “first thing I remember knowing Was a lonesome whistle blowing” - “первое, что я помню - одинокий свисток (паровоза)”, и это действительно очень узнаваемый звук, в небольших городках особенно - где-то неподалеку всегда проходит ветка, и товарняки постоянно гудят, а больше никаких звуков не слышно. Тишина на мили вокруг. И ночью эти гудки в темноте воспринимаются романтически, легко представить, как герой хотел вскочить на поезд и уехать за горизонт. В Новом Орлеане ветка проходит вдоль Миссиссипи через центр города, вдоль Французского квартала, и трамвай с туристами иногда стоит по пятнадцать минут и пропускает товарняк, проезжающий вплотную к трамвайным рельсам.
Каждый придорожный мотель на Юге выглядит так, словно был местом действия тарантиновского слэшера или жуткой драмы в стиле южной готики. В дешевых мотелях люди порой живут месяцами, снимают их понедельно. Это плохо выглядящие странные люди, которым не сдадут квартиру в приличном квартале. Иногда задним числом читаешь отзывы про мотель, где недавно останавливалась, и узнаешь, что там только что кого-нибудь застрелили. Каждая песня кантри по радио - маленький роман, упакованный в три минуты. Выходишь к машине поздно вечером забрать забытое, в темноту, в обнимающий жаркий воздух, наверху черное небо и звезды, вокруг дубы со свисающим испанским мхом. И вроде бы попросту копаешься в багажнике, ища сумку с зубной щеткой и пастой, но каким-то краем сознания уже успел провалиться в параллельную магическую реальность к вампирам из "Интервью с вампиром" и "True blood", к Проповеднику из "Preacher", к братьям Винчестерам, к “От заката до рассвета” и “Сердцу Ангела”.
Проезжаешь городок, и на домах по главной улице - которая чаще всего так и называется, Мейн-стрит, - висят таблички с рассказами о тех, кто там жил, откуда добрался до Америки, на чем разбогател. Повесть на повести, и все про простых людей, без королей или герцогов, не как в Европе. Совсем другой подход к памяти. Страна вокруг как огромный палимпсест, исписанный историями вдоль и поперек, одна поверх другой. Порой кажется, что таких рассказов в США даже слишком много, словно они пытаются разом воскресить всех своих мертвых.
***
Из Лафайетта с его сонной жарой сложно было просто взять и уехать, но в конце концов я кое-как оторвалась и двинула дальше на Запад по трассе I-10, идущей от Атлантики до Тихого океана вдоль мексиканской границы. Поэтому на ней много полицейских кордонов, к слову. Проехала фабрику луизианского рома Bayou Rum Distillery - сквозь стекло были видны большие медные чаны с кучей трубок, но одна экскурсия уже началась, а следующей пришлось бы ждать больше часа, поэтому я просто попробовала четыре разных сорта рома и поехала дальше. Кажется странной идея пить в жару ром, но весь юг только его и пьет, мешая со льдом и соком. Пиво и вино начинаются дальше к Западу.
Доехала до Лейк-Чарльза, пересекла реку по длинному некрасивому мосту - после Лафайетта Лейк-Чарльз показался крупным и слишком промышленным, в воздухе висела пыль. В этом районе Луизианы опять появляются огромные болотные заводи, как под Новым Орлеаном. Местные называют их озерами. Главное, что надо помнить про все эти водоемы, это что купаться в них нельзя из-за аллигаторов и даже просто близко подходить к воде небезопасно. Уверяют, что луизианские аллигаторы нападают редко, и по статистике действительно в основном людей едят во Флориде, но это, может, потому, что в Луизиане туристов намного меньше, а местные знают своих аллигаторов в лицо и по повадкам.
От Лафайетта до Хьюстона трасса I-10 идет по скучной плоской местности и сильно загружена разными грузовиками, “18-колесниками”, как там называют огромные трейлеры. Через пару часов на мосту наконец появилась надпись “Добро пожаловать в Техас” и сразу за съездом справа - приветственный туристический центр. Такие стоят на въезде во все штаты, предлагают проезжающим карты, буклеты отелей, вай-фай, туалет и кофе. Перед зданием прямо на земле стояла огромная железная “Одинокая звезда” - символ штата, внутри обнаружились тоже огромные, техасского размера - по поговорке “в Техасе все больше” - мусорные баки, раскрашенные в синий-красный-белый, с надписью “Не шути с Техасом” (или “не задирай Техас”, в общем, Don’t mess with Texas).
Позади здания был длинный деревянный помост, уходивший вдаль над болотом - потому что оказалось, что прямо от дороги начинается заповедное болото, в котором водятся не только аллигаторы (эти повсюду), но и уникальная рогатая черепаха. Небо было мутным. Несмотря на конец февраля, жара стояла сильная, и влажность была, как в парилке. Черепаху я не увидела, зато заметила неподалеку, среди искривленных сухих деревьев, подозрительный овальный пенек - точь-в-точь ступу Бабы Яги, брошенную по причине износа.
И вот когда едешь по американским хайвеям, все наоборот. Ты вроде бы просто одинокий турист за рулем арендованной машины, едешь часами по равнинам, заросшим бурьяном в верхней Луизиане и Техасе, или по длинным мостам над болотами и проливами Миссиссипи внизу у Нового Орлеана, один в окружении грузовиков и придорожных плакатов, предлагающих позвонить Иисусу (“Иисус воскрес, подробности внутри” - как было написано на щите возле одной из церквей где-то во Флориде), но при этом все время помнишь все эти истории из книг и фильмов, которые американцы рассказывают о себе последние полторы сотни лет, и едешь словно во всех этих историях и реальностях сразу. Вместе с бандитами из Дикси мафии и ребятами Тома Овертона, призраками шестидесятых годов в бандитских кадиллаках и бьюиках - они мотались из Остина в Новый Орлеан и обратно, грабили банки в маленьких городках, порой по несколько налетов в неделю. Один раз их окружили, и Том уходил пешком по полям, раненый, и его все-таки взяли потом в каком-то амбаре, но почему-то в тот раз не посадили. И здесь же Труман Капоте, едет из своего Нового Орлеана на север, и его "Хладнокровное убийство": двое убийц передвигаются автостопом по стране - из Канзаса во Флориду - и договариваются убить первого водителя, который их подсадит, чтобы забрать его машину. Останавливается какой-то военный, но, приглядевшись к парням, стартует с места и уезжает прежде, чем они успевают забраться в автомобиль. Один из убийц, хохоча, кричит ему вслед: "Удачливый ублюдок!"
Много лет назад однажды я ехала на машине по темной дороге под сильным ветром, где-то в Курской области, и вдруг вспомнила книгу, кончавшуюся словами “... всех нас ждет на обочине дороги военный грузовик с выключенными фарами, в который нам суждено врезаться той, последней, ночью” и сбавила скорость, и почти сразу же за очередным поворотом поперек дороги возникло огромное упавшее дерево. В Луизиане я увидела на площадке с придорожным фастфудом автостопщика с большой белой собакой на поводке, рюкзаком и табличкой "любая мелочь поможет". Сказал, что едет в Калифорнию, нам было по дороге, но я вспомнила двух убийц авторства Капоте и не взяла его в попутчики (хотя это стоило огромного усилия воли), просто отдала ему упакованный завтрак из "КФС". Вполне может быть, что книги несколько раз спасали мне жизнь.
В маленьких городах, пока пытаешься уснуть в своем номере за хлипкой дверью мотеля, неподалеку всегда гудит паровоз - длинные грузовые поезда медленно едут через всю Америку, в каждом старом городке есть железнодорожная ветка. Пассажирские почти не ходят, зато грузовых много, и они длиной в мили - стоишь пятнадцать минут и ждешь на переезде, пока десятки расписанных граффити вагонов продребезжат мимо. Неудивительно, что все эти бродяги О'Генри ездили на них, забраться на такой поезд проще простого, он идет почти со скоростью пешехода. Часто просто стоит и чего-то ждет в полях, выглядя при этом как арт-объект в стиле постпанка.
Есть классическая кантри-песня, начинающаяся словами “first thing I remember knowing Was a lonesome whistle blowing” - “первое, что я помню - одинокий свисток (паровоза)”, и это действительно очень узнаваемый звук, в небольших городках особенно - где-то неподалеку всегда проходит ветка, и товарняки постоянно гудят, а больше никаких звуков не слышно. Тишина на мили вокруг. И ночью эти гудки в темноте воспринимаются романтически, легко представить, как герой хотел вскочить на поезд и уехать за горизонт. В Новом Орлеане ветка проходит вдоль Миссиссипи через центр города, вдоль Французского квартала, и трамвай с туристами иногда стоит по пятнадцать минут и пропускает товарняк, проезжающий вплотную к трамвайным рельсам.
Каждый придорожный мотель на Юге выглядит так, словно был местом действия тарантиновского слэшера или жуткой драмы в стиле южной готики. В дешевых мотелях люди порой живут месяцами, снимают их понедельно. Это плохо выглядящие странные люди, которым не сдадут квартиру в приличном квартале. Иногда задним числом читаешь отзывы про мотель, где недавно останавливалась, и узнаешь, что там только что кого-нибудь застрелили. Каждая песня кантри по радио - маленький роман, упакованный в три минуты. Выходишь к машине поздно вечером забрать забытое, в темноту, в обнимающий жаркий воздух, наверху черное небо и звезды, вокруг дубы со свисающим испанским мхом. И вроде бы попросту копаешься в багажнике, ища сумку с зубной щеткой и пастой, но каким-то краем сознания уже успел провалиться в параллельную магическую реальность к вампирам из "Интервью с вампиром" и "True blood", к Проповеднику из "Preacher", к братьям Винчестерам, к “От заката до рассвета” и “Сердцу Ангела”.
Проезжаешь городок, и на домах по главной улице - которая чаще всего так и называется, Мейн-стрит, - висят таблички с рассказами о тех, кто там жил, откуда добрался до Америки, на чем разбогател. Повесть на повести, и все про простых людей, без королей или герцогов, не как в Европе. Совсем другой подход к памяти. Страна вокруг как огромный палимпсест, исписанный историями вдоль и поперек, одна поверх другой. Порой кажется, что таких рассказов в США даже слишком много, словно они пытаются разом воскресить всех своих мертвых.
***
Из Лафайетта с его сонной жарой сложно было просто взять и уехать, но в конце концов я кое-как оторвалась и двинула дальше на Запад по трассе I-10, идущей от Атлантики до Тихого океана вдоль мексиканской границы. Поэтому на ней много полицейских кордонов, к слову. Проехала фабрику луизианского рома Bayou Rum Distillery - сквозь стекло были видны большие медные чаны с кучей трубок, но одна экскурсия уже началась, а следующей пришлось бы ждать больше часа, поэтому я просто попробовала четыре разных сорта рома и поехала дальше. Кажется странной идея пить в жару ром, но весь юг только его и пьет, мешая со льдом и соком. Пиво и вино начинаются дальше к Западу.
Доехала до Лейк-Чарльза, пересекла реку по длинному некрасивому мосту - после Лафайетта Лейк-Чарльз показался крупным и слишком промышленным, в воздухе висела пыль. В этом районе Луизианы опять появляются огромные болотные заводи, как под Новым Орлеаном. Местные называют их озерами. Главное, что надо помнить про все эти водоемы, это что купаться в них нельзя из-за аллигаторов и даже просто близко подходить к воде небезопасно. Уверяют, что луизианские аллигаторы нападают редко, и по статистике действительно в основном людей едят во Флориде, но это, может, потому, что в Луизиане туристов намного меньше, а местные знают своих аллигаторов в лицо и по повадкам.
От Лафайетта до Хьюстона трасса I-10 идет по скучной плоской местности и сильно загружена разными грузовиками, “18-колесниками”, как там называют огромные трейлеры. Через пару часов на мосту наконец появилась надпись “Добро пожаловать в Техас” и сразу за съездом справа - приветственный туристический центр. Такие стоят на въезде во все штаты, предлагают проезжающим карты, буклеты отелей, вай-фай, туалет и кофе. Перед зданием прямо на земле стояла огромная железная “Одинокая звезда” - символ штата, внутри обнаружились тоже огромные, техасского размера - по поговорке “в Техасе все больше” - мусорные баки, раскрашенные в синий-красный-белый, с надписью “Не шути с Техасом” (или “не задирай Техас”, в общем, Don’t mess with Texas).
Позади здания был длинный деревянный помост, уходивший вдаль над болотом - потому что оказалось, что прямо от дороги начинается заповедное болото, в котором водятся не только аллигаторы (эти повсюду), но и уникальная рогатая черепаха. Небо было мутным. Несмотря на конец февраля, жара стояла сильная, и влажность была, как в парилке. Черепаху я не увидела, зато заметила неподалеку, среди искривленных сухих деревьев, подозрительный овальный пенек - точь-в-точь ступу Бабы Яги, брошенную по причине износа.
Комментарии
Отправить комментарий