В хостеле HI Houston: The Morty Rich Hostel в нашу комнату на второе утро переселилась разгневанная блондинка нордического типа. Раскладывая свои вещи по кровати, она громко жаловалась на соседку по предыдущей комнате, которая то ли храпела, то ли поздно выключала свет. Мы разговорились. Блондинка оказалась странствующей норвежской медсестрой пятидесяти лет по имени Анна-Лиза. В Норвегии она работала по полгода в теплые месяцы, устраиваясь в разные госпитали через агентство, а зимой путешествовала. Сказала, что с ее профессией у нее никогда не будет проблемы с трудоустройством, и что у нее нет собственного дома в Норвегии и она живет в квартирах, предоставляемых работодателем.
- Медсестер не хватает по всему миру! В Норвегии я знаменитость. Меня приглашали рассказывать о моих путешествиях на телевидение.
- Когда я была в Коста-Рике, местные сказали, что я могу легко устроиться в тамошние госпитали. Но зарплата оказалась намного меньше норвежской, так что я подумала, что мне это невыгодно. Я знаю норвежский и могу работать в Норвегии, это мое преимущество, и я решила - нет смысла от него отказываться.
Я покивала. Анна-Лиза сообщила, что собирается ехать в Остин. У меня как раз был билет на междугородний автобус туда через пару дней, от Хьюстона в Остин ехать всего около трех часов, так что арендовать машину не было смысла. Анна-Лиза решила купить билет на тот же рейс, чтобы ехать вместе. Мы сидели в холле у камина на больших мягких диванах, стоящих в форме каре, и обсуждали, что в Остине тоже лучше всего жить в хостеле системы HI, что мест там может не быть в связи с предстоящим фестивалем SXSW, но что мы обе, как умные, забронировали места заранее (я так вообще за год). На стене за нами висела фотография Морти Рича, человека, завещавшего свое имущество компании Hostelling International (отсюда аббревиатура HI) - эта компания управляет сетью нон-профит хостелов по всему миру. Как правило, цены в них выше, чем в среднем по местности, но оно того стоит - это как брендовая вещь в сравнении с дешевым китайским масс-маркетом.
Морти Рич был американским скаутом и убежденным сторонником хостелов, происходил из богатой еврейской хьюстонской семьи. В 1993 году он с компанией друзей полетел на выходные из Хьюстона в Санта-Фе и разбился по дороге. Его наследство пошло на покупку двухэтажного особняка с бассейном и садом и переделку его в хостел.
Бульвар Ловетт, на котором стоит HI Houston The Morty Rich Hostel - это широкая и сонная аллея в квартале Монтроуз, усаженная огромными южными деревьями. Сам квартал, в свою очередь, принадлежит части Хьюстона под названием Мидтаун - “средний город”. Возможно, весной деревья на бульваре цветут. Я всегда была там зимой, но на Юге деревья листву на зиму не сбрасывают, так что особой разницы не ощущалось. Монтроуз считается добропорядочным районом, чего не скажешь о находящемся в получасе ходьбы оттуда Третьем Варде. Он был выстроен в 1920-1930-х годах, здесь покупала особняки богатая буржуазия и, позже, богема. В былые фешенебельные годы тут жил Говард Хьюз. В семидесятые на углу неподалеку от нынешнего хостела проходили регулярные демонстрации против войны во Вьетнаме. Расположенный в пяти минутах ходьбы от хостела клуб Numbers считался "лучшим маленьким музыкальным клубом Америки". Потом рядом с ним застрелили какого-то подающего надежды рэппера, но это уж как всегда.
Средняя температура февраля в Хьюстоне - 18 С днем и 9 С ночью, точно как в Москве в мае. Март по теплоте похож на московский июль, а дальше начинается несравнимая ни с чем жара. Поскольку Мексиканский залив находится всего в получасе езды, влажность очень высокая - как пишут на форумах местные, “словно находишься в ванной комнате с включенным горячим душем”. Живет в Хьюстоне около 2,2 млн человек - это самый крупный город Техаса и один из пяти крупнейших городов США. Мне он напоминает очень жаркую и довольно черную Варшаву - в том плане, что он слишком здоровый, чтобы быть комфортным, и, хотя там много чего происходит, ощущение все равно такое, будто самые модные вечеринки идут в каком-то другом месте. Хьюстон на четверть черный и наполовину “хиспаник”, при этом внутри этой странной расы под названием “хиспаник” половина людей считается белыми, а половина - цветными. Понятия не имею, как американцы все это определяют и почему называют “расами”, но Мидтаун действительно оставляют впечатление полумексиканского района.
Я люблю путешествовать в одиночку. В обычной жизни ты постоянно вписана в социальные роли, обозначаешь себя через работу или семью: журналистка, москвичка, мать - но подобные слова вряд ли кого-то реально определяют. Я просто чувствую себя слитным комком себя. Плотным, набитым эмоциями, информацией - всем, с чем родилась и что удалось нахапать по ходу жизни и утащить вглубь. Когда ездишь в одиночку, не приходится притворяться и тратить силы на людей, у которых есть в отношении тебя какие-то устаревшие ожидания. Еще - не знаю, как у других, но меня функционирование в российские холодные месяцы словно буквально замораживает до глубины души. Оно одновременно и слишком мало новой информации ежедневно дает, и слишком много сил отнимает, и большая часть комка просто немеет, как отсиженная нога. Камю говорил: “люди путешествуют не ради удовольствия, а чтобы испытать страх”. Еще говорил: “Я хочу довести присутствие себя в себе до предела”. Как-то так.
Пока мы с Анной-Лизой пребывали в Хьюстоне, случился торжественный парад в честь начала весны и открытия хьюстонского родео. По такому поводу весь город нацепил ковбойские сапоги и шляпы. Половина народа выстроилась вдоль улиц с флажками, а вторая половина взгромоздилась на коней и передвижные платформы и отправилась гарцевать и красоваться. Мимо нас проскакала вся мэрия города в полном составе, несколько адвокатских контор и частных медицинских клиник, пожарные, полиция, бойскауты, депутаты, кандидаты в депутаты и дети всех этих политиков, мужчины и женщины, все в полной техасской униформе. Был мальчик лет шести, ехавший на лошади в крошечных ковбойских сапогах рядом с отцом - начальником какого-то департамента. Подозреваю, что у политика в Хьюстоне нет шанса, если он не умеет ездить верхом. Парад шел больше часа, лошади все не кончались, мне всерьез стало интересно, где они держат такое количество лошадей в промежутках между парадами и принадлежат ли они лично тем начальникам разнообразных контор, которые на них едут? Прокатили старинные пожарные машины. Компания молодых парней, обряженных в старую военную форму, протащила пушку времен Гражданской войны. Подрались два скакуна. Я подумала, что в Техасе любят реконструкцию не меньше, чем в России.
Потом я потеряла Анну-Лизу в толпе и ушла. Сразу за тремя рядами зевак улицы резко опустели. Было солнечно и жарко, я добрела до хостела и пошла в бильярдную комнату учиться катать шары. Выходило невероятно плохо, я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так косоруко играл в бильярд, как это получалось у меня. В хостеле было пусто и тихо, все ушли на парад.
Как вдруг…
Длинные и сильные пальцы мягко легли поверх моих, и бархатный мужской голос промурлыкал в ухо, что сейчас мне покажут, как правильно держать кий.
- Леди, это совсем просто, повторяйте за мной.
Какой-то парень - типичный “хиспаник” - выше меня на две головы и моложе лет на двадцать пять - прислонился ко мне всем телом со спины и собрался учить бильярду.
- Ничего себе, - подумала я. - Какие у них здесь старинные подкаты. Это же практически начало немецкого порно!
Какое-то время мы играли в бильярд - вернее, он играл и очаровательно щебетал при этом, а я смотрела. Мне показалось, что он тоже не слишком в этом блещет. На вопрос, живет ли он в хостеле, парень сверкнул черными глазами и ответил, что “приходит в гости к другу”. Надо было, конечно, быть совсем уж в отчаянии, чтобы пытаться выманивать деньги у людей, останавливающихся в хостелах. Потом я скрылась в своей комнате и стала размышлять о том, что вот это и случилось: я белая женщина средних лет и ко мне пристают молодые красивые мексиканцы, словно в... тут я поняла, что не помню ни одного соответствующего фильма или книги и не могу продолжить сравнение.
Когда путешествуешь, видно, какая планета маленькая. Вряд ли это ощущали люди старого времени, когда можно было десятилетиями мотаться по Средиземноморью без руля и ветрил, не зная, к какому острову прибьет. Я завидую в этом плане путешественникам средних веков: столько одиночества, столько пространства! Едешь и едешь месяцами. Только ты и лошадь. Или, в случае Леонардо да Винчи, который на старости лет через альпийские перевалы уходил от кредиторов во Францию, только ты, ослик и Мона Лиза.
Когда я снова спустилась вниз через несколько часов, Анны-Лизы еще не было, за окном уже стемнело, а красивый мексиканский юноша все еще не нашел другой добычи. Он оживился, увидев меня.
- Я покажу вам интересный бар, - предложил. - Я ведь местный, хотя и мексиканец по паспорту, я все тут знаю.
- Окей, - сказала я.
Мы пошли по темным улицам, и я размышляла, платят ли бары ему проценты - но сколько можно заплатить за одинокого туриста? Вот если бы он привел группу… Довольно быстро мы дошли до какого-то унылого заведения, где за стойкой скучала хмурая девушка, а за столиками - пара вечерних посетителей, я сказала, что мне это место не нравится, а пить я все равно не хочу, попрощалась и пошла обратно.
В столовой уже собралось некоторое количество туристов. Появилась Анна-Лиза и девушка-китаянка - я приняла ее за студентку, но позже мы зафрендили друг друга на фейсбуке, и оказалось, что она преподаватель в гонконгском вузе. Мексиканский парень, таскавший меня в “интересный бар”, тоже вернулся и теперь торчал у бассейна вместе с компанией его возраста.
Услышав, что мы на следующий день уезжаем в Остин, с нами заговорил еще один обитатель хостела, чернокожий мужчина лет тридцати пяти-сорока. Некоторое время безудержно хвастался: я, мол, профессиональный игрок в покер! Я работаю на казино в Лас-Вегасе, я много зарабатываю, это прекрасная работа, куда лучше, чем в офисе. Я здесь по делам! (по каким - не объяснил). Потом сказал, что собирается в Остин тем же автобусом и предложил подбросить до вокзала.
- За мной заедут родственники.
Я сказала, что поеду, если он сможет взять и Анну-Лизу. “Родственниками” оказалась его пожилая мама, похожая манерой поведения на воспитательницу детского сада или учительницу в школе - она была одновременно и строгой, и мягкой, и вымотавшейся. Мы погрузили в багажник ее рыдвана свои рюкзаки и чемоданы и через десять минут были у автовокзала. “Профессиональный игрок в покер” выглядел рядом с ней нашкодившим ребенком. Мы вышли, мать что-то негромко сказала своему неудачнику на прощание.
Шел теплый дождь. Мы сели в автобус и поехали сквозь потоки воды на запад.
- Медсестер не хватает по всему миру! В Норвегии я знаменитость. Меня приглашали рассказывать о моих путешествиях на телевидение.
- Когда я была в Коста-Рике, местные сказали, что я могу легко устроиться в тамошние госпитали. Но зарплата оказалась намного меньше норвежской, так что я подумала, что мне это невыгодно. Я знаю норвежский и могу работать в Норвегии, это мое преимущество, и я решила - нет смысла от него отказываться.
Я покивала. Анна-Лиза сообщила, что собирается ехать в Остин. У меня как раз был билет на междугородний автобус туда через пару дней, от Хьюстона в Остин ехать всего около трех часов, так что арендовать машину не было смысла. Анна-Лиза решила купить билет на тот же рейс, чтобы ехать вместе. Мы сидели в холле у камина на больших мягких диванах, стоящих в форме каре, и обсуждали, что в Остине тоже лучше всего жить в хостеле системы HI, что мест там может не быть в связи с предстоящим фестивалем SXSW, но что мы обе, как умные, забронировали места заранее (я так вообще за год). На стене за нами висела фотография Морти Рича, человека, завещавшего свое имущество компании Hostelling International (отсюда аббревиатура HI) - эта компания управляет сетью нон-профит хостелов по всему миру. Как правило, цены в них выше, чем в среднем по местности, но оно того стоит - это как брендовая вещь в сравнении с дешевым китайским масс-маркетом.
Морти Рич был американским скаутом и убежденным сторонником хостелов, происходил из богатой еврейской хьюстонской семьи. В 1993 году он с компанией друзей полетел на выходные из Хьюстона в Санта-Фе и разбился по дороге. Его наследство пошло на покупку двухэтажного особняка с бассейном и садом и переделку его в хостел.
Бульвар Ловетт, на котором стоит HI Houston The Morty Rich Hostel - это широкая и сонная аллея в квартале Монтроуз, усаженная огромными южными деревьями. Сам квартал, в свою очередь, принадлежит части Хьюстона под названием Мидтаун - “средний город”. Возможно, весной деревья на бульваре цветут. Я всегда была там зимой, но на Юге деревья листву на зиму не сбрасывают, так что особой разницы не ощущалось. Монтроуз считается добропорядочным районом, чего не скажешь о находящемся в получасе ходьбы оттуда Третьем Варде. Он был выстроен в 1920-1930-х годах, здесь покупала особняки богатая буржуазия и, позже, богема. В былые фешенебельные годы тут жил Говард Хьюз. В семидесятые на углу неподалеку от нынешнего хостела проходили регулярные демонстрации против войны во Вьетнаме. Расположенный в пяти минутах ходьбы от хостела клуб Numbers считался "лучшим маленьким музыкальным клубом Америки". Потом рядом с ним застрелили какого-то подающего надежды рэппера, но это уж как всегда.
Средняя температура февраля в Хьюстоне - 18 С днем и 9 С ночью, точно как в Москве в мае. Март по теплоте похож на московский июль, а дальше начинается несравнимая ни с чем жара. Поскольку Мексиканский залив находится всего в получасе езды, влажность очень высокая - как пишут на форумах местные, “словно находишься в ванной комнате с включенным горячим душем”. Живет в Хьюстоне около 2,2 млн человек - это самый крупный город Техаса и один из пяти крупнейших городов США. Мне он напоминает очень жаркую и довольно черную Варшаву - в том плане, что он слишком здоровый, чтобы быть комфортным, и, хотя там много чего происходит, ощущение все равно такое, будто самые модные вечеринки идут в каком-то другом месте. Хьюстон на четверть черный и наполовину “хиспаник”, при этом внутри этой странной расы под названием “хиспаник” половина людей считается белыми, а половина - цветными. Понятия не имею, как американцы все это определяют и почему называют “расами”, но Мидтаун действительно оставляют впечатление полумексиканского района.
Я люблю путешествовать в одиночку. В обычной жизни ты постоянно вписана в социальные роли, обозначаешь себя через работу или семью: журналистка, москвичка, мать - но подобные слова вряд ли кого-то реально определяют. Я просто чувствую себя слитным комком себя. Плотным, набитым эмоциями, информацией - всем, с чем родилась и что удалось нахапать по ходу жизни и утащить вглубь. Когда ездишь в одиночку, не приходится притворяться и тратить силы на людей, у которых есть в отношении тебя какие-то устаревшие ожидания. Еще - не знаю, как у других, но меня функционирование в российские холодные месяцы словно буквально замораживает до глубины души. Оно одновременно и слишком мало новой информации ежедневно дает, и слишком много сил отнимает, и большая часть комка просто немеет, как отсиженная нога. Камю говорил: “люди путешествуют не ради удовольствия, а чтобы испытать страх”. Еще говорил: “Я хочу довести присутствие себя в себе до предела”. Как-то так.
Пока мы с Анной-Лизой пребывали в Хьюстоне, случился торжественный парад в честь начала весны и открытия хьюстонского родео. По такому поводу весь город нацепил ковбойские сапоги и шляпы. Половина народа выстроилась вдоль улиц с флажками, а вторая половина взгромоздилась на коней и передвижные платформы и отправилась гарцевать и красоваться. Мимо нас проскакала вся мэрия города в полном составе, несколько адвокатских контор и частных медицинских клиник, пожарные, полиция, бойскауты, депутаты, кандидаты в депутаты и дети всех этих политиков, мужчины и женщины, все в полной техасской униформе. Был мальчик лет шести, ехавший на лошади в крошечных ковбойских сапогах рядом с отцом - начальником какого-то департамента. Подозреваю, что у политика в Хьюстоне нет шанса, если он не умеет ездить верхом. Парад шел больше часа, лошади все не кончались, мне всерьез стало интересно, где они держат такое количество лошадей в промежутках между парадами и принадлежат ли они лично тем начальникам разнообразных контор, которые на них едут? Прокатили старинные пожарные машины. Компания молодых парней, обряженных в старую военную форму, протащила пушку времен Гражданской войны. Подрались два скакуна. Я подумала, что в Техасе любят реконструкцию не меньше, чем в России.
Потом я потеряла Анну-Лизу в толпе и ушла. Сразу за тремя рядами зевак улицы резко опустели. Было солнечно и жарко, я добрела до хостела и пошла в бильярдную комнату учиться катать шары. Выходило невероятно плохо, я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так косоруко играл в бильярд, как это получалось у меня. В хостеле было пусто и тихо, все ушли на парад.
Как вдруг…
Длинные и сильные пальцы мягко легли поверх моих, и бархатный мужской голос промурлыкал в ухо, что сейчас мне покажут, как правильно держать кий.
- Леди, это совсем просто, повторяйте за мной.
Какой-то парень - типичный “хиспаник” - выше меня на две головы и моложе лет на двадцать пять - прислонился ко мне всем телом со спины и собрался учить бильярду.
- Ничего себе, - подумала я. - Какие у них здесь старинные подкаты. Это же практически начало немецкого порно!
Какое-то время мы играли в бильярд - вернее, он играл и очаровательно щебетал при этом, а я смотрела. Мне показалось, что он тоже не слишком в этом блещет. На вопрос, живет ли он в хостеле, парень сверкнул черными глазами и ответил, что “приходит в гости к другу”. Надо было, конечно, быть совсем уж в отчаянии, чтобы пытаться выманивать деньги у людей, останавливающихся в хостелах. Потом я скрылась в своей комнате и стала размышлять о том, что вот это и случилось: я белая женщина средних лет и ко мне пристают молодые красивые мексиканцы, словно в... тут я поняла, что не помню ни одного соответствующего фильма или книги и не могу продолжить сравнение.
Когда путешествуешь, видно, какая планета маленькая. Вряд ли это ощущали люди старого времени, когда можно было десятилетиями мотаться по Средиземноморью без руля и ветрил, не зная, к какому острову прибьет. Я завидую в этом плане путешественникам средних веков: столько одиночества, столько пространства! Едешь и едешь месяцами. Только ты и лошадь. Или, в случае Леонардо да Винчи, который на старости лет через альпийские перевалы уходил от кредиторов во Францию, только ты, ослик и Мона Лиза.
Когда я снова спустилась вниз через несколько часов, Анны-Лизы еще не было, за окном уже стемнело, а красивый мексиканский юноша все еще не нашел другой добычи. Он оживился, увидев меня.
- Я покажу вам интересный бар, - предложил. - Я ведь местный, хотя и мексиканец по паспорту, я все тут знаю.
- Окей, - сказала я.
Мы пошли по темным улицам, и я размышляла, платят ли бары ему проценты - но сколько можно заплатить за одинокого туриста? Вот если бы он привел группу… Довольно быстро мы дошли до какого-то унылого заведения, где за стойкой скучала хмурая девушка, а за столиками - пара вечерних посетителей, я сказала, что мне это место не нравится, а пить я все равно не хочу, попрощалась и пошла обратно.
В столовой уже собралось некоторое количество туристов. Появилась Анна-Лиза и девушка-китаянка - я приняла ее за студентку, но позже мы зафрендили друг друга на фейсбуке, и оказалось, что она преподаватель в гонконгском вузе. Мексиканский парень, таскавший меня в “интересный бар”, тоже вернулся и теперь торчал у бассейна вместе с компанией его возраста.
Услышав, что мы на следующий день уезжаем в Остин, с нами заговорил еще один обитатель хостела, чернокожий мужчина лет тридцати пяти-сорока. Некоторое время безудержно хвастался: я, мол, профессиональный игрок в покер! Я работаю на казино в Лас-Вегасе, я много зарабатываю, это прекрасная работа, куда лучше, чем в офисе. Я здесь по делам! (по каким - не объяснил). Потом сказал, что собирается в Остин тем же автобусом и предложил подбросить до вокзала.
- За мной заедут родственники.
Я сказала, что поеду, если он сможет взять и Анну-Лизу. “Родственниками” оказалась его пожилая мама, похожая манерой поведения на воспитательницу детского сада или учительницу в школе - она была одновременно и строгой, и мягкой, и вымотавшейся. Мы погрузили в багажник ее рыдвана свои рюкзаки и чемоданы и через десять минут были у автовокзала. “Профессиональный игрок в покер” выглядел рядом с ней нашкодившим ребенком. Мы вышли, мать что-то негромко сказала своему неудачнику на прощание.
Шел теплый дождь. Мы сели в автобус и поехали сквозь потоки воды на запад.
Комментарии
Отправить комментарий